Моэм сомерсет уильям - возвращение - читать книгу бесплатно. Уильям сомерсет моэм Сомерсет Моэм

17.01.2024

In Home by W. Somerset Maugham we have the theme of letting go, respect, connection, doubt and honesty. Taken from his Collected Short Stories collection the story is narrated in the first person by an unnamed narrator and after reading the story the reader realises that Maugham may be exploring the theme of letting go. George despite so many years passing has not let go of the time he spent while he was with Emily. Though he lost out in love. He has arrived at the Emily’s home one more time to see her. This may be important as it suggests that George’s love may have never died for Emily. Though he may have lost in love to her. He has never really let her go. How attached George is to Emily is also noticeable by the fact that he is the only character in the story who calls her by her first name. Something that the narrator finds unusual. Both he and Emily’s children and those who live in the area call Emily, Mrs Meadows. Most likely as a mark of respect to her age. On the issue of respect it is also clear that Emily and George still have respect for one another. The connection they felt when they were younger remains. It is as though time has not changed their opinion of one another.

It may also be important that those in the house are keen to learn all about George’s life and his adventures. It is as though their own lives may not be as filled with the richness’s that George has experienced. He has after all spent the last fifty years sailing the world and spending time in China. A life that many people regardless of their circumstances would find interesting. It is also interesting that Emily despite the passing of her husband has also managed to live a successful life. Rearing a good family that is well liked in the area. It is as though Emily and each member of her family have the respect of their local community. Sometimes respect is difficult to obtain and even more difficult to keep when an individual’s life is placed on a pedestal. Something that Emily and her family manage to achieve. Overall the family seem to be a decent and hardworking family. Carrying on the traditions of those who went before them. They do not attempt to be what they are not. Which suggests that the family may have peace of mind.

The fact that George also wants to be able to walk up the garden path may also be significant as he is attempting to show others that not only is he able to do it but that he continues to be resilient. Where many men on being rejected in love might turn to living a dissolute life. This is not the case for George. He appears to have made a success of his life. Though the reader is sure that his heart must have ached when Emily chose Tom Meadows over him. There is also a sense that Emily and George have picked up from where they last left of, many years previously. There is no animosity from George and he would appear that he is happy to have Emily as a friend even though he couldn’t have her as a wife. There remains a connection between the two characters despite the passing of time. A connection which suggests that after all that has happened to both of them Emily and George remain affectionate friends. The title of the story may also be symbolically important as George may feel though he has come home. It is also interesting that Emily calls one of her sons George too. This might suggest the reader to believe that George has had a significant impact on Emily’s life.

The end of the story is also interesting as Maugham appears to be exploring the theme of doubt and honesty. Emily despite the passing of time and having married Tom has her doubts in her old age as to whether she married the right man. This may be important as just as George has never let go of Emily. She too may have never let go of George. The fact that she expresses her doubt to the narrator is also important as it highlights just how honest Emily is when it comes to expressing her feelings. Though she cannot turn back time and choose George as her husband she still may have regrets that she did not marry him. Something that her family may not be able to understand considering that George is more like a stranger to them. He may have been physically absent for long periods of time but there is little doubting that he still held a place in Emily’s heart. Whether she may have liked it or not. The fact that Emily is picking flowers for George at the end of the story also suggests that she still respected him. As he did her. They may have grown older but the moments they shared together in their youth are still remembered.

“. Maugham’s short stories are famous for the hidden satire, which sometimes requires us to know the British culture and history to comprehend.

I haven’t found the online version of “Home”, but here are some outstanding books that mention Maugham’s stories.

Question: In the story “Home” by William Somerset Maugham, captain Meadows was introduced by the narrator with respect and admiration. Do you share this opinion? Use details from the story to support your idea s.

It is never easy to analyze a well-written short story, often because there is very little unfolded. This is true for William Somerset Maugham’s short stories, for his are often autobiographical and abundant of nuances. “Home” is an example of Maugham’s mastery storytelling. The main character, Captain George Meadows, appears in the second half of the story and is introduced quite favorably by the narrator. Nonetheless, the story ends with a solemn, yet satiric note, which makes us wonder whether the narrator truly respect and admire this man. Let’s go deeper into the character to find out the truth.

The story begins with a homestead lying “among the Somersetshire hills”. The family is traditional in that ever since the house was built, “from father to son they had been born and died in it.” Captain Meadows is introduced in a rather awkward situation: he had deserted home to live “an exile’s life”, and for more than fifty years, nobody ever heard of him. Now crippled with rheumatism and longing for home, he left the sea and went home to see once more the house where he was born and grew up in. Arriving home, the Captain faced the reason (or more correctly, the person) that he left for a sailor’s life: Emily Green (now Mrs. Meadows), once courted by Captain Meadows, chose to marry his elder brother.

The narrator, who was a friend visiting the family, felt that the story of Captain George Meadows was like an “old ballad”. Had we been in the narrator’s shoes, we would have felt the same. We would expect to see a rough man of profound naval experience. Both the narrator and Captain Meadows had been to China and the Oriental coasts; a heart-to-heart talk could be expected. Therefore, ours and the narrator’s first impression of Captain Meadows were that he was brave, strong-minded and had a lot of sea experience.

However, the rest of the story tells us very little about the narrator’s viewpoint. Rather, the real Captain Meadows was left to the reader’s interpretation. This is not a surprise because in Maugham’s novels as well as short stories, there is hardly anything purely good or purely bad, purely saint-like or purely evil. In order to conclude, we have to put the characters and the events in the complexity of the environment surrounding them.

We see that Uncle George Meadows (Captain Meadows) did not have an easy life. Even though he was brave and adventuresome, in the mind his family, he was not a man of high stature or stability; he was wild and indecisive; and for many years overseas he had done everything but “to make a fortune.” This made him a less desirable man to Emily Green, who sought stability and firmness, a shoulder she could rely on.

Captain Meadows came home in a rather weak condition: toothless, crippled, old and penniless. This image might have inspired sympathy from the narrator. It might have inspired admiration and respect for the glory of Captain Meadows’ life. But does this kind of admiration and respect resonate with the admiration we come across in the story’s beginning? the kind of respect for a man of adventure and thrill-seeking? It might not. By now Captain Meadows seemed like a burden to his family; his many experiences became meaningless. The strong man could now barely walk with his own two feet.

In my conclusion, the “admiration and respect” that the narrator felt for Captain Meadows changes as the story proceeds, but subtly. We cannot look at the outer layer, the glowing skin of the matter and judge somebody’s opinion. In the end, Emily Green had made the right decision to marry Tom Meadows (Captain Meadows’ brother). “Fate had been kind: death had written the full stop in the right place”. Captain Meadows died at home where his past generations had been born and died. The narrator at this point might have had another kind of “respect and admiration”: for a man who valued his family’s tradition and who made his final, and perhaps most sound decision in his adventurous life. Who can tell?

Advertisements

Моэм У(ильям) Сомерсет (Maugham W(illiam) Somerset , 25 января 1874, Париж – 16 декабря 1965, Кап-Ферре, Франция), прозаик, драматург, эссеист. Награжден орденом Почета (1954).

Родился в семье юрисконсульта Британского посольства во Франции, где провел первые 10 лет жизни, что, как он вспоминал впоследствии, оказало существенное влияние на его самосознание: По воле случая я родился и рос во Франции, одновременно учил английский и французский и потому с детства усвоил два разных жизненных уклада, два представления о свободе, два мироощущения, и это помешало мне осознать себя представителем определенного народа с его национальными чувствами и предрассудками . После смерти родителей жил в Великобритании в семье дяди-священника. Окончив привилегированную школу для мальчиков Кингз-скул в Кентербери, слушал лекции по философии в Гейдельбергском университете (1891, Германия). Изучал медицину при Лондонской больнице св. Фомы (1892-1897). И хотя, получив диплом врача, врачебной практикой почти не занимался, эти годы , - вспоминал Моэм в старости, - научили меня почти всему, что я знаю о человеке, - ведь в больнице человеческая природа видна в самом неприкрытом виде .

Писать Моэм начал еще в студенческие годы. После скромного успеха первой книги, романа Лиза из Ламбета (Liza of Lambeth , 1897; русский перевод в 1995), оставил медицину, решив жить литературным трудом. Несколько романов, написанных следом (Герой - The Него , 1900; Миссис Крэддок - Mrs Craddock , 1902; Карусель - The Merry-Go-Round , 1904), денег не принесли, и Моэм обратился к драматургии, став вскоре преуспевающим автором. С этого времени он много ездил по свету, в частности в 1916-1917 побывал в Петрограде, выполняя задание английской контрразведки (уговорить Временное правительство не допустить выхода России из войны). Опыт работы в секретной службе нашел отражение в книге Моэма Эшенден, или Британский агент (Ashanden, or The British Agent , 1928; русский перевод в 1929 - сокращенный, в 1992 - полный), которая обозначила поворот в развитии жанра шпионского романа в сторону реализма.

За 30 лет, начиная с 1903, когда увидела свет первая пьеса Моэма Муж и жена (Husband and Wife ), было поставлено около 30 его драматургических произведений. Наибольшим успехом пользовались легкие комедии характеров и положений, такие, как мелодрама о нравах Эдвардианской эпохи Леди Фредерик (Lady Frederick , 1907) или Круг (The Circle , 1921; русский перевод в 1994), самая смешная, по мнению критики, комедия о семейных неурядицах, а также пьеса о жизни англичан в колониях К Востоку от Суэца (East of Suez , 1922). Социально-психологическая драма За заслуги (For Services Rendered , 1932; русский перевод в 1988) передавала кризис традиционных духовных ценностей Великобритании после Первой мировой войны, искажение и иссушение души страданием. Сам Моэм считал себя, как и Ноэла Кауарда, продолжателем старой английской традиции комедии нравов , заложенной драматургами эпохи Реставрации. Его пьесы отличаются динамичным действием, тщательной разработкой мизансцен, компактным живым диалогом. Наряду с комедиями Джордж Бернард Шоу они были звеньями цепочки, соединившей драматургию Оскара Уайльда, театр Джон Бойнтон Пристли и драму сердитых молодых людей . После появления в 1933 гротескной комедии Шеппи (Sheppey ), построенной на положениях абсурда, в которых оказывается неожиданно разбогатевший человек, Моэм больше не возвращался к драматургии.

Главный вклад Сомерсета Моэма в английскую литературу - это новеллы, романы и эссеистика, в том числе книга Подводя итоги (The Summing Up , 1938; русский перевод в 1957), в которой свободное эссе о литературе и искусстве, осторожная авторская исповедь и эстетический трактат сплавлены в художественное целое. Начиная со сборника Трепет листа (The Trembling of a Leaf , 1921) и до конца 1940-х годов (Игрушки судьбы - Creatures of Circumstances , 1947), Моэм успешно выступал как рассказчик, мастер крепко выстроенного сюжета, естественного диалога, ясного, экономного стиля. Человеческая трагикомедия , созданная им на богатом материале собственного опыта и наблюдений за жизнью англичан в различных уголках мира, по многообразию типов, пониманию воздействия среды и окружения на психологию и даже психику персонажей и по мастерству couleur locale можно сравнить разве что с индийскими новеллами Редьярда Киплинга. Сопряжение патологии и нормы, добра и зла, рокового и комического смягчено бесконечной терпимостью, мудрой иронией и принципиальным отказом выступать в роли судьи ближнего. У Моэма жизнь как бы сама рассказывает, автор же выступает всего лишь наблюдателем и хроникером.

Объективная манера письма, которой Сомерсет Моэм отчасти обязан мастерам французской прозы, присуща и его лучшим романам, в том числе роману воспитания Бремя страстей человеческих (Of Human Bondage , 1915; русский перевод в 1959), написанному в традициях Гете и Сэмюеля Батлера. Сам Моэм называл его автобиографическим романом, воспроизводящим его собственные детские и ученические годы. Роман о художнике Луна и грош (The Moon and Sixpence , 1919; русский перевод в 1927), роман о писателе Пироги и пиво (Cakes and Ale , 1930; русский перевод в 1976) и роман об актрисе Театр (Theatre , 1937; русский перевод в 1969 - сокращенный, 1979 - полный) образуют нечто вроде трилогии о творцах искусства. Моэм порой отталкивался от фактов биографии и характеров реальных лиц (например, Поля Гогена в Луне и гроше или Томаса Харди в Пирогах и пиве ), чтобы, развивая вымышленную историю, поставить проблемы, интересовавшие его как писателя и человека. Под его пером саморазоблачаются фанатические приверженцы всевозможных форм нормативной и корпоративной морали - мелкобуржуазной (госпожа Стрикленд в романе Луна и грош ), пуританской (преподобный Дэвидсон в новелле Дождь ). За взаимоотношениями персонажей, столкновениями их устремлений, страстей и натур отчетливо проступает философско-художественныи анализ некоторых вечных тем: смысла жизни, любви, смерти, природы красоты, назначения искусства. Постоянно возвращаясь к волновавшей его проблеме сравнительной ценности этического и эстетического, Моэм в каждом случае отдавал предпочтение первому. Прекрасным творением человека может стать сама его жизнь, которой он способен одарить других.

Мне представляется, что на мир, в котором мы живем, можно смотреть без отвращения только потому, что есть красота, которую человек время от времени создает из хаоса (…). И больше всего красоты заключено в прекрасно прожитой жизни. Это — самое высокое произведение искусства , - писал Моэм в романе Узорный покров (The Painted Veil , 1925; русский перевод в 1927), героиня которого, научившись состраданию и милосердию , обрела путь к душевному покою. Героиня Рождественских каникул (Christmas Holiday , 1939; русский перевод 1993), испытав самое страшное для нее унижение, надеется собственным страданием искупить грех мужа, хотя и не рассчитывает на вознаграждение. Моэм выступает с трактовкой страдания как очищения и искупления, то есть высшего в жизни деяния. Образец прекрасно прожитой жизни писатель нашел в философии веданты, включающей в себя понятия судьбы, предназначения и жизненного пути. Жизнь Ларри Даррелла, персонажа во многом итогового для Моэма романа Острие бритвы (The Razor’s Edge , 1944; экранизирован в 1945; русский перевод в 1981), и есть художественное воплощение этой высшей формы красоты.

В годы после Второй мировой войны Моэм обратился к историческому роману. Он писал о Макиавелли (Тогда и теперь - Then and Now , 1946; русский перевод в 1995), о времени испанской инквизиции (Каталина - Cathalina , 1948; русский перевод в 1988), размышляя о власти и ее воздействии на человека.

В 1947 Сомерсет Моэм учредил литературную премию для молодых писателей.

Соч.: Complete Short Stories: In 3 vols. L., 1951; Collected Plays: In 3 vols. L., 1952; Selected Novels: In 3 vols. L., 1953; Looking Back. L., 1962; Writer’s Notebooks. L., 1972; в рус пер.: Искусство слова: о себе и других / Сост. И. Васильева-Южина; Предисл. В. Скороденко. М, 1989; Собрание сочинений: В 5 т./ Предисл. В. Скороденко. М, 1991-1994; Полное собрание рассказов: В 5 т. / Сост. и предисл. В. Скороденко. М., 1999-2001; Записные книжки / Пер. и примеч. Л. Беспаловой, И. Стам. М., 1999.

Лит.: Гозенпуд Л. Моэм // Гозенпуд А. Пути и перепутья: Английская и французская драматургия XX века. Л., 1967; Ионкис Г.Э. Уильям Сомерсет Моэм: Грани дарования // Моэм У.С. Подводя итоги. М., 1991; Raphael F.W. Somerset Maugham and His World. L., 1976; W. Somerset Maugham: The Critical Heritage / Ed. A. Curtis, J. Whitehead. L., 1987; Calder R.L. Willie: The Life of Somerset Maugham. L., 1989.

В. Скороденко

Ферма была расположена в долине между холмами Сомерсетшира. Старомодный каменный дом окружали сараи, загоны для скота и другие дворовые строения. Над его входной дверью красивыми старинными цифрами была высечена дата постройки: 1673; и серый, на века сложенный дом был такой же неотъемлемой частью пейзажа, как и деревья, под сенью которых он укрывался. Из ухоженного сада к большой дороге вела аллея великолепных вязов, которая украсила бы любую помещичью усадьбу. Люди, жившие там, были такими же крепкими, стойкими и скромными, как и самый дом. Гордились они только тем, что со времени его постройки все мужчины, принадлежавшие к этой семье, из поколения в поколение рождались и умирали в нем. Триста лет они обрабатывали здесь землю. Джорджу Медоузу было теперь пятьдесят лет, а его жене - на год или два меньше. Оба они были прекрасные, честные люди в расцвете сил, и дети их - два сына и три дочери - были красивые и здоровые. Им были чужды новомодные идеи - они не считали себя леди и джентльменами, знали свое место в жизни и довольствовались им. Я никогда не видал более сплоченной семьи. Все были веселы, трудолюбивы и доброжелательны. Их жизнь была патриархальна и гармонична, что придавало ей законченную красоту симфонии Бетховена или картины Тициана. Они были счастливы и достойны своего счастья. Но хозяином на ферме был не Джордж Медоуз («Куда там», - говорили в деревне): хозяйкой была его мать. «Прямо-таки мужчина в юбке», - говорили про нее. Это была женщина семидесяти лет, высокая, статная, с седыми волосами, и хотя лицо ее было изборождено морщинами, глаза оставались живыми и острыми. Ее слово было законом в доме и на ферме; но она обладала чувством юмора и властвовала хотя и деспотично, но не жестоко. Шутки ее вызывали смех, и люди повторяли их. У нее была крепкая деловая хватка, и провести ее было трудно. Это была незаурядная личность. В ней уживались, что случается очень редко, доброжелательность и умение высмеять человека.

Однажды, когда я возвращался домой, меня остановила миссис Джордж. (Только к ее свекрови почтительно обращались как к «миссис Медоуз», жену Джорджа называли просто «миссис Джордж».) Она была чем-то сильно взволнована.

Как бы вы думали, кто к нам сегодня приезжает? - спросила она меня. Дядя Джордж Медоуз. Знаете, тот, который был в Китае.

Неужели? Я думал, что он умер.

Мы все так думали.

Историю дядюшки Джорджа я слышал десятки раз, и она всегда забавляла меня, так как от нее веяло ароматом старинной легенды; теперь меня взволновала возможность увидеть ее героя. Ведь дядюшка Джордж Медоуз и Том, его младший брат, оба ухаживали за миссис Медоуз, когда она еще была Эмили Грин, пятьдесят с лишним лет назад, и когда Эмили вышла замуж за Тома, Джордж сел на корабль и уехал.

Было известно, что он поселился где-то на побережье Китая. В течение двадцати лет он изредка присылал им подарки; затем больше не подавал о себе вестей; когда Том Медоуз умер, его вдова написала об этом Джорджу, но ответа не получила; и наконец все решили, что его тоже нет в живых. Но несколько дней назад, к большому своему удивлению, они получили письмо из Портсмута от экономки приюта для моряков. Она сообщала, что последние десять лет Джордж Медоуз, искалеченный ревматизмом, провел там, а теперь, чувствуя, что жить ему осталось недолго, пожелал снова увидеть дом, в котором родился. Альберт, его внучатый племянник, отправился за ним в Портсмут на своем форде, к вечеру они должны были приехать.

Только представьте себе, - говорила миссис Джордж, - он не был здесь больше пятидесяти лет. Он даже никогда не видел моего Джорджа, а ему уже пошел пятьдесят первый год.

А что думает об этом миссис Медоуз? - спросил я.

Ну, ведь вы ее знаете. Она сидит и улыбается про себя. Сказала только: «Он был красивым парнем, когда уезжал, но не таким положительным, как его брат». Вот поэтому она и выбрала отца моего Джорджа. Она еще говорит: «Теперь-то, вероятно, он угомонился».

Миссис Джордж пригласила меня зайти познакомиться с ним. С наивностью деревенской жительницы, которая если и уезжала из дома, то не дальше, чем в Лондон, она считала, что, раз мы оба побывали в Китае, у нас должны быть общие интересы. Конечно, я принял приглашение. Когда я пришел, вся семья была в сборе; все сидели в большой старой кухне с каменным полом, миссис Медоуз - на стуле у огня, держась очень прямо и в своем парадном шелковом платье, что меня позабавило, сын с женой и детьми - за столом. По другую сторону камина сидел сгорбленный старик. Он был очень худ, и кожа висела на его костях, как старый, слишком широкий пиджак. Лицо у него было морщинистое и желтое; во рту не осталось почти ни одного зуба.

Мы поздоровались с ним за руку.

Очень рад, что вы благополучно добрались сюда, мистер Медоуз, -сказал я.

Капитан, - поправил он меня.

Он прошел всю аллею, - сказал мне Альберт, его внучатый племянник. Когда мы подъехали к воротам, он заставил меня остановить машину и заявил, что хочет идти пешком.

А ведь я целых два года был прикован к кровати. Меня снесли на руках и посадили в машину. Я думал, что никогда уже не смогу ходить, но когда я их увидел, эти самые вязы, - помню, отец их очень любил,-то почувствовал, что опять могу двигать ногами. Я прошел по этой аллее пятьдесят два года тому назад, когда уезжал, а вот теперь снова сам вернулся по ней обратно.

Ну и глупо! - заметила миссис Медоуз.

Мне это пошло на пользу. Так хорошо и бодро я не чувствовал себя уже лет десять. Я еще тебя переживу, Эмили.

Не слишком рассчитывай на это, - ответила она.

Вероятно, уже целую вечность никто не называл миссис Медоуз по имени. Меня это даже немного покоробило, будто старик позволил себе какую-то вольность по отношению к ней. Она смотрела на него, и в глазах у нее мелькнула чуть насмешливая улыбка, а он, разговаривая с ней, ухмылялся, обнажая беззубые десны. Странное чувство я испытывал, глядя на этих двух стариков, не видевшихся полвека, и думая о том, что столько лет назад он любил ее, а она любила другого. Мне захотелось узнать, помнят ли они, что чувствовали тогда и о чем говорили друг с другом. Мне захотелось узнать, не удивляет ли теперь его самого, что из-за этой старой женщины он покинул дом своих предков, законное свое наследие, и всю жизнь скитался по чужим краям.

Вы когда-нибудь были женаты, капитан Медоуз? - спросил я.

Нет, это не для меня,- ответил он надтреснутым голосом и ухмыльнулся, - я слишком хорошо знаю женщин.

Ты только так говоришь, - возразила миссис Медоуз, - на самом деле в молодости у тебя наверняка было с полдюжины черных жен.

Тебе не мешало бы знать, Эмили, что в Китае женщины не черные, а желтые.

Может быть, поэтому ты и сам так пожелтел. Когда я тебя увидела, то сразу подумала: да ведь у него желтуха.

Я сказал, Эмили, что, кроме тебя, ни на ком не женюсь, и не женился.

Он произнес это без всякого пафоса или чувства обиды, так же просто, как говорят: «Я сказал, что пройду двадцать миль, - и прошел». В его словах звучало даже некоторое удовлетворение.

Может, тебе пришлось бы раскаиваться, если бы ты женился, - сказала она.

Я немного поговорил со стариком о Китае.

Я знаю все порты Китая лучше, чем вы - содержимое ваших карманов. Я побывал повсюду, куда только заходят корабли. Вы могли бы здесь просиживать целые дни в течение полугода, и то я не успел бы рассказать вам половины всего, что повидал в свое время.

Мне кажется, одного ты все же не сделал, - сказала миссис Медоуз, и в глазах ее по-прежнему светилась насмешливая, но добрая улыбка, - ты не разбогател.

Не такой я человек, чтобы копить деньги. Зарабатывай их и трать -вот мой девиз. Одно могу сказать: если бы мне пришлось начинать жизнь заново, я бы в ней ничего не изменил. А ведь немногие это скажут.

Конечно, - заметил я.

Я смотрел на него с восторгом и восхищением. Это был беззубый старик, скрюченный ревматизмом, без гроша в кармане, но он хорошо прожил жизнь, так как умел ею наслаждаться. Когда мы с ним прощались, он попросил меня прийти и на следующий день. Если я интересуюсь Китаем, он будет рассказывать о нем сколько угодно.

На следующее утро я решил зайти справиться, хочет ли старик меня видеть. Я медленно прошел великолепную вязовую аллею и, подойдя к саду, увидел, что миссис Медоуз рвет цветы. Услышав, что я здороваюсь с ней, она распрямилась. В руках она уже держала целую охапку белых цветов. Я взглянул в сторону дома и увидел, что на окнах опущены шторы; меня это удивило: миссис Медоуз любила солнечный свет. «Хватит времени належаться в темноте, когда вас похоронят», - часто говорила она.

Как себя чувствует капитан Медоуз? - осведомился я.

Он всегда был легкомысленным парнем, - ответила она. - Когда Лиззи понесла ему сегодня чашку чая, она нашла его мертвым.

Мертвым?

Да. Он умер во сне. Вот я и нарвала цветов, чтобы поставить в его комнату. Я рада, что он умер в этом старом доме. Все эти Медоузы считают, что умирать надо именно здесь.

Накануне очень трудно было убедить его лечь спать. Он все рассказывал о событиях своей долгой жизни. Он так радовался, что вернулся в свой старый дом. Гордился, что без всякой помощи прошел аллею, и хвастался, что проживет еще двадцать лет. Но судьба оказалась милостивой к нему: смерть вовремя поставила точку.

Миссис Медоуз понюхала белые цветы, которые держала в руках.

Я рада, что он вернулся, - сказала она. - После того как я вышла за Тома Медоуза, а Джордж уехал, я никогда не была вполне уверена, что сделала правильный выбор.

Моэм Сомерсет

Возвращение

Уильям Сомерсет Моэм

Возвращение

Перевод с английского Шарова А., 1982 г

Ферма была расположена в долине между холмами Сомерсетшира. Старомодный каменный дом окружали сараи, загоны для скота и другие дворовые строения. Над его входной дверью красивыми старинными цифрами была высечена дата постройки: 1673; и серый, на века сложенный дом был такой же неотъемлемой частью пейзажа, как и деревья, под сенью которых он укрывался. Из ухоженного сада к большой дороге вела аллея великолепных вязов, которая украсила бы любую помещичью усадьбу. Люди, жившие там, были такими же крепкими, стойкими и скромными, как и самый дом. Гордились они только тем, что со времени его постройки все мужчины, принадлежавшие к этой семье, из поколения в поколение рождались и умирали в нем. Триста лет они обрабатывали здесь землю. Джорджу Медоузу было теперь пятьдесят лет, а его жене - на год или два меньше. Оба они были прекрасные, честные люди в расцвете сил, и дети их - два сына и три дочери - были красивые и здоровые. Им были чужды новомодные идеи - они не считали себя леди и джентльменами, знали свое место в жизни и довольствовались им. Я никогда не видал более сплоченной семьи. Все были веселы, трудолюбивы и доброжелательны. Их жизнь была патриархальна и гармонична, что придавало ей законченную красоту симфонии Бетховена или картины Тициана. Они были счастливы и достойны своего счастья. Но хозяином на ферме был не Джордж Медоуз ("Куда там", - говорили в деревне): хозяйкой была его мать. "Прямо-таки мужчина в юбке", - говорили про нее. Это была женщина семидесяти лет, высокая, статная, с седыми волосами, и хотя лицо ее было изборождено морщинами, глаза оставались живыми и острыми. Ее слово было законом в доме и на ферме; но она обладала чувством юмора и властвовала хотя и деспотично, но не жестоко. Шутки ее вызывали смех, и люди повторяли их. У нее была крепкая деловая хватка, и провести ее было трудно. Это была незаурядная личность. В ней уживались, что случается очень редко, доброжелательность и умение высмеять человека.

Однажды, когда я возвращался домой, меня остановила миссис Джордж. (Только к ее свекрови почтительно обращались как к "миссис Медоуз", жену Джорджа называли просто "миссис Джордж".) Она была чем-то сильно взволнована.